Объемный взрыв - Страница 56

Он и сам не верил в свои слова, и точно знал, что Дези не поверит уж точно. Она читает его ложь еще до того, как он собирается солгать…

«Это невозможно, – сказала Дези. – Ночью у них будет преимущество. Ведь они видят в темноте, не так ли?»

Кырханг неопределенно пожал плечами. Конечно, видят. Хоманнаров специально готовят для боевых действий в темноте, тесноте и неразберихе. Они должны видеть и чувствовать врага там, где отказывают самые чувствительные приборы. Например, в загаженной донельзя промзоне… Им не прорваться сквозь оцепление. И просто чудо и немыслимое везение, что их до сих пор не учуяли в этом нечаянном убежище. «Мы здесь как в мешке, – сказала Дези, словно читая его мысли. И даже наверняка читая. – Как запуганные зверушки в каменном мешке». Он и сам это прекрасно понимал. В истории войн такие каменные мешки назывались «казематами» и с развитием истребительных средств быстро сошли на нет. Управляемые рыскающие снаряды с газом или напалмом, акустические бомбы в непосредственной близи… да мало ли скорых и экономичных способов превратить укрытие в склеп! «Нельзя ждать, – упрямо продолжала Дези. – В этом нет смысла и нет спасения. Послушайте меня, Алекс… Мы не можем допустить, чтобы все эти жертвы… чтобы все было напрасно». Не без усилия, но он сдержался, не сказал, что на самом деле и это тоже не имеет значения. Что такое случается сплошь и рядом. Что они, если он все понимал правильно, все же выполнили свою задачу и теперь стали никому не нужны. Что такие, как он, как все эти бравые светляки-каторжане, что бы они о себе ни думали, во все времена и во всех войнах были расходным материалом, который легко использовать, но не в пример хлопотно и накладно спасать, и потому по выполнении возложенной на них боевой задачи о них попросту с облегчением забыли. В таких случаях дело обходится воздаянием посмертных воинских почестей, и очень часто – еще до того, как упомянутый расходный материал реально склеит ласты. Что он это знает точно, потому что уже проходил сей урок в своей прежней жизни, в которую так не желал возвращаться. И что ей, умненькой, чистенькой, миленькой дамочке из другого, благостного, манящего, как мираж, мира, просто не повезло оказаться в этой стае затравленных хищников, с самого начала обреченной на заклание, где все до единого прекрасно понимали эту свою обреченность. Кроме нее, которая верила в какие-то там свои странные, несбыточные, иллюзорные идеалы добра и справедливости. Но теперь она – точно такой же расходный материал, который списали со счета. Потому что мир, как бы он ни назывался, в какие бы одежды ни рядился – в черные грубые робы Эхайнора или кисейные тоги манящих расцветок Федерации, всегда и везде одинаков. Мир жесток и несправедлив. И что одна жизнь в силу простой арифметики всегда дешевле сотни жизней. Даже если это жизнь существа, менее всего заслуживающего смерти. Но – что за эту смерть кто-то непременно будет гореть в аду. Вместо всех этих злых и бессмысленных слов он протянул руку и, поколебавшись, погладил ее по щеке. «И не надо меня гладить, – сказала она сердито, – я уже большая девочка, вот». – «Простите», – буркнул он смущенно. «Вы не поняли, Алекс. Послушайте меня… И все же я не хочу умирать». – «Вы читаете мои мысли, – промолвил он укоризненно. – И напрасно, иногда в них можно испачкаться…» – «Глупости, – отмахнулась она. – Послушайте меня… Мы все умрем рано или поздно, но не сегодня и не здесь, не в этой мышеловке. О нас не забыли. Нас просто потеряли, такое случается. Никто не застрахован от ошибок, в особенности от глупых». – «Вы знаете что-то, о чем не знаю я?» – спросил он растерянно. «Я знаю, что нас не оставят в беде. Не знаю, как это принято у эхайнов, но у людей так не делается. Мы должны им помочь нас найти». – «Что вы задумали?..» Дези привстала на цыпочки и сама прикоснулась ладонью к его щеке. Погладила по голове, как ребенка. Кырханг почувствовал, что утопает в ее зеленых глазищах, словно в омуте. И ничего с этим не может поделать, со всей своей непоколебимой эхайнской волей. Что ж… и не такие, как он, тонули. «Алекс, не мешайте мне, хорошо? Я знаю, вы мой защитник, единственный и последний, вы умрете за меня… но не сейчас. Вот, возьмите». Она сунула ему в ладонь две маленьких капсулы из упругого пластика. «Что это?» – спросил Кырханг, с трудом возвращаясь к реальности. «Это «стоп-крафт», очень сильный транквилизатор. Одной капсулы будет достаточно, но вдруг вы потеряете… Когда все закончится… вы сразу поймете, что все закончилось… вам нужно будет остановить меня. Успокоить меня «стоп-крафтом». И забрать отсюда. Вы же мой защитник… Но это будет нелегко – остановить меня…» – «Я не позволю вам…» – горестно сказал он, но Дези прикрыла его губы ладошкой. «Вот послушайте стишок», – мягко промолвила она. «Стишок? Зачем… какой стишок?!» – «Вот такой… вы его легко запомните… он про зверей… вы ведь знаете, какие у нас на Земле живут звери?..

Я стою возле дверей.Во дворе полно зверей.Вот пришел колючий еж.Говорит: «Чего ревешь?»Вот пришел зубастый волк:«Хоть бы ты скорей умолк!»Вот пришел большой медведь:«Перестань уже реветь!»Вот явился бегемот:«Хватит нюнить, обормот!Выходи скорее в круг,Будешь наш звериный друг!»

Дези убрала руки с его лица, отстранилась. Направилась к выходу, не отпуская его из плена своих дьявольских глаз. Поднялась по разбитым ступенькам. Улыбнулась застенчиво – едва различимо в тусклом свете, проникавшем через смотровую щель. И ушла…

От скрежета металлической двери Кырханг очнулся. Зарычал от ненависти к себе, от стыда. Беспримерный раздолбай, слабак неприличный. Ему оказали доверие, а он осрамился. Девчонка потрогала его мягкой лапкой, он и слюни распустил, раскис, как перестоявшее тесто. Она обошлась с ним, как с игрушкой. Превратила из мужчины и воина в ватную куклу – без воли, без боевого духа, без чести. Ну да, она из тех, кого во все времена во всех мирах называли колдуньями… что с того? Он должен был устоять против ее чар, удержать ее, потребовалось бы – и поколотить, дабы привести в повиновение. Исполнить свой долг любой ценой.