Объемный взрыв - Страница 66

А теперь самое важное:

– Инборс-один перевести в активный режим. Инборс-два – в режим прикрытия.

Без Инборсов – интеллектуальных бортовых систем на современном военном судне делать нечего. Без их широты обзора, без их памяти и реакции ты сразу становишься всего-навсего корабельной крысой, которой даже убежать нет возможности с бесполезной неуправляемой жестянки, каковая пригодна лишь на то, чтобы стать легкой мишенью для вражеских торпед.

Очень кстати вдруг напомнил о себе раздолбай с четвертого торпедного поста:

– Торпеда «четыре» к пуску готова.

– Как мило с вашей стороны… – проворчал каптор.

– Расстояние до Цели-один девяносто три мили, – сообщил лейтенант Пурмиорк. – Движение с орбитальной скоростью…

Каптор Хэнтауту не дождался, когда он закончит:

– Торпеды «один», «три», выстрел по Цели-один с упреждением, готовность пять минут. Торпеды «два», «четыре», выстрел по Цели-один с упреждением, готовность десять минут…

Орбитальный док «Эгутаанг Великий», он же объект «Стойбище», он же Цель-один, тускло отсвечивая разъеденными застарелой метеоритной коррозией, словно бы пыльными боками, наворачивал вокруг сизого диска планеты свой первый виток. А могло статься, что и последний.

Что там такого ценного могло быть зарыто внутри этой несусветной железяки, о чем с дрожью в голосе, с ощутимым слюноотделением говорил гранд-майор от информационного мониторинга периферии… как бишь его… Джахакрударн? Что вообще могло быть такого, сравнимого с удовольствием разнести в клочья никому не нужный проржавелый док и зажечь в первозданной темноте маленькое солнце?!

5. Мичман Нунгатау над планетой Троктарк

Организм мичмана Нунгатау имел замечательную особенность, выработанную годами службы. А именно: когда никто не орет на ухом, требуя исполнения любой ценой очередного идиотского приказа, никто ни в кого не садит из всех наличных стволов, никто никому не пускает кровь режущими и колющими предметами, горящая кровля на голову не рушится, под задницу не течет и за шиворот не каплет, то есть во всякую выпавшую минуту затишья или бездействия попросту выключаться движением скрытого рубильника и пребывать в таком экономичном режиме сколь угодно долго до возникновения любых внешних раздражителей. На третьем часу экзометрального перехода, когда сержант Аунгу вернулся к управлению «тинкадом», а Бангатахх с Юлфедкерком двинулись на камбуз в рассуждении чего-нибудь пожрать (рядовой Юлфедкерк: «Случилось, что Назидатель Нактарк прихворнул…»; ефрейтор Бангатахх: «Сейчас ты сам у меня прихворнешь, если не заткнешься. Или, во избежание, сей же момент не расколешься насчет этого своего пигаклетазма, мать его скотница…»), наступило вожделенное затишье. Мичман смежил веки, чтобы дать отдых утомленным глазам, и рубильник разомкнулся.

Пустота. Небытие.

И синие мутные бельма в полумраке.

Синие. Страшные.

– … Янрирр мичман!

Открывать глаза с таким видом, будто и не спал вовсе, а так, моргнул и замешкался, а в остальном готов к дальнейшему несению всех солдатских тягот и невзгод, организм мичмана также был выдрессирован.

Имел место ефрейтор Бангатахх в натуральную величину, рожа сытая, естественного цвета обожженной глины, в гляделках обычное выражение типа «а пошли вы все».

– Докладывай.

– Во-первых, вы орали дурным голосом.

– Не орал, – строго поправил мичман, – а напевал. Песни у нас, у кхэри, такие… энергичные.

– Ну да, – невозмутимо согласился Бангатахх. – На камбузе было слышно… Во-вторых, мы благополучно выбросились в субсвет. Производим скоростное маневрирование на орбите Троктарка с целью ухода в тень естественного спутника.

– Что мы там позабыли, в тени?

– Похоже, затевается шумная вечеринка. И национальные песни народа кхэри, дикие и безобразные, окажутся на ней сильно востребованы…

– Отставить шуточки.

– Слушаюсь, янрирр мичман. Не думаю, что вас обрадует соседство штурмового соединения Истребителей Миров и целой стаи этелекхов.

– Обрадует, – сказал мичман, споро поднимаясь. – Очень даже обрадует. О чем это свидетельствует? – спросил он уже в коридоре по пути на пост управления.

– Не могу знать, – бодро отрапортовал ефрейтор, едва поспевая за ним.

– О том, что я был прав. Не нужно было лететь на Шокхагу, как вы того домогались…

Закончить он не успел. Во-первых, потому что уже боком протискивался в малоприспособленную для собраний клетушку поста, где пилотское кресло по должности занимал своей громоздкой тушей сержант Аунгу, в кресле пилота-дублера угнездился рядовой Юлфедкерк, а иного свободного пространства практически не оставалось. А во-вторых, все его внимание сразу же привлек панорамный экран внешнего обзора, демонстрировавший захватывающую картинку.

Юлфедкерк засуетился и попытался было освободить место для начальства, но мичман рассеянно велел ему не дергаться.

– Военная станция слежения, – сказал мичман язвительно. – За чем следит, одному демону-антиному известно. Это из-за нее здесь такой сходняк?

– Убираться нам нужно отсюда, – уныло пробормотал за его спиной ефрейтор Бангатахх.

Аунгу ткнул пальцем в размытую лиловую блямбу на экране.

– Истребители Миров. Штурм-крейсер «Протуберанец». Могу поручиться за свои слова. Не единожды имел удовольствие визуально идентифицировать еще в бытность его на верфи… Тем более что эршогоннары настолько оборзели, что даже не шифруются, да еще и болтаются на инстабильной орбите.

– Что такое «инстабильная орбита»? – стиснув зубы, спросил Нунгатау.