Объемный взрыв - Страница 30

– Военный патруль, – невнятно сказал капитал Лгоумаа. – Кажется, у темняков иссякло чувство юмора.

– Я молчу, – отозвалась Дези, не размыкая губ.

Знакомый механический голос потребовал от янрирров офицеров прекратить вести себя подобно идиотам, подчиниться законным требованиям патрульной службы и немедленно следовать на посадку вслед за своим эскортом, иначе будет открыт огонь на поражение.

Капитан Лгоумаа спокойно и совершенно нецензурно отмел все требования до единого.

Черные преследователи обиделись и без лишних слов открыли обещанный огонь. Пока – предупредительный.

Дези провожала взглядом проносящиеся в опасной близости от окна кабины прерывистые, словно пунктир, светящиеся трассы и пыталась понять, страшно ей или нет. В ее ощущениях все вдруг перепуталось самым причудливым образом. «Я молчу!» – на всякий случай уведомила она саму себя.

– До космопорта нам не добраться, – спокойно подытожил полковник. – Собьют на хрен. Странно, что еще не сбили. Я бы не церемонился… Падать с такой высоты и на такой скорости удовольствия мало. Потому предлагаю садиться, рассредоточиться и пробиваться с боем. Я с капитаном и сержантами устрою шумную и кровавую заваруху, пока вы, яннарр военспец, доставите янтайрн Дези в безопасное место. В конце концов, под нами городские окраины, есть хороший шанс затеряться.

– И хороший шанс красиво умереть, – подхватил капитан Лгоумаа. – Мне не нравится ваш план, яннарр полковник, но то, о чем я подумал, еще хуже. Давайте однако же дождемся, пока в нас для приличия хотя бы разок попадут, прикинемся сбитыми, а далее – по обстоятельствам…

– Я м-м-молчу!..

– Приложу все старание… – обещал штаб-сержант Омнунгор.

Он не успел закончить фразу, как в них попали.

19. Спецканал ЭМ-связи, протокол XDT, сугубо конфиденциально

20.06.152–13.40.15 (Федеральное нормализованное время).

ВОРОН – НЕОФИТУ

По нашим сведениям, группа Марсианки демаскирована и прорывается к космопорту «Гелелларк» в районе промышленной зоны 868. Обеспечьте эффективное прикрытие.

20.06.152–13.41.45 (Федеральное нормализованное время).

НЕОФИТ – ВОРОНУ

Манипула флексаров выдвинулась в указанном вами направлении. Огневую поддержку мы обеспечим, а как насчет политического прикрытия?

20.06.152–13.46.10 (Федеральное нормализованное время).

ВОРОН – НЕОФИТУ

Займитесь своим делом. Политическое прикрытие обеспечит Консул.

20. По ту сторону леса

Они вступили в лес, и ход замедлился: приходилось протискиваться между тесными рядами торчавших из красноватого, присыпанного серым песком грунта стволов льергаэ. Разумеется, Оберт помнил рассказы Винсента де Врисса и Эрнана Готье о том, как они чуть не задохнулись в этом лесу во время давней своей попытки побега, столь же отчаянной, сколь и безрассудной. «Мы были не готовы, – говорил де Врисс. – Нам не хватило воздуха. Никто же не знал, что там его нет». – «А есть лишь одно инопланетное дерьмо», – энергично прибавлял Готье.

Дышать здесь и впрямь было непросто.

Это было все равно что погрузить лицо в бочку с каким-нибудь не лучшего пошиба парфюмом.

Лес наполнился кашлем и судорожными всхлипами. Клэр натянула ворот майки на нос, по щекам ее ползли слезы. Оберт попытался придать физиономии мужественное выражение, но скоро обнаружил, что тоже против воли обливается слезами, и оставил эти попытки. «Черт с ним, с личным достоинством… только бы не стошнило», – подумал он в отчаянии. И снова поймал на себе удивленный взгляд малыша Верпланка, которому, судя по всему, химическая атака никаких неудобств не доставляла. «А дядя Дирк пла-а-ачет!» – промурлыкал птенец. Старшие Верпланки, впрочем, были не в состоянии как-либо отреагировать на сей постыдный факт. Они чихали и кашляли, всё как и полагалось.

Оберт в панике огляделся. Ему достало злорадства отметить, что эхайнам в оцеплении тоже приходилось несладко и одного из них самым натуральным образом тошнило возле сплетения мерзких стволов-щупалец.

– Живее, живее! – послышался подсевший, но все еще пронзительный голос ван Ронкела. – Не отставать, не растягиваться, не задерживаться! Следите друг за другом!..

Мимо Оберта и повисшей у него на руке Клэр Монфор рысью пронесся взмыленный эхайн. Багровое лицо его было залито слезами, на одном плече изящно, как нимфа, умыкаемая кентавром, возлежала бесчувственная Анна Шмитт, а с другого мешок мешком свисал грузный Жерар Леклерк. «У него тот же приказ, что и у славного капрала, – мысленно отметил Оберт. – Что же они защитными средствами не озаботились? Похоже, нам действительно удалось застичь их врасплох». За эхайном вприпрыжку, весело и беспечно, неслись дети. «Вся штука в том, что я слишком стар для приключений», – успел он подумать за мгновение до того, как сознание отключилось.

…Короткие, словно вспышки, обрывки событий без намека на причинно-следственные связи. Частокол из лоснящихся плетей отчего-то подпрыгивает и временами круто заваливается набок. Широкая согбенная спина в сбившейся куртке, влажное пятно между лопаток. Спина тоже прыгает и кренится. Какие-то трудно сочетаемые статические картинки. Чьи-то башмаки прямо перед лицом. Сиплый сочувственный голос: «Вам плохо? Вы можете идти?» Идиотский вопрос. Конечно же, ему хорошо. Просто замечательно. Всю жизнь о том только и мечтал, чтобы надышаться чужеродной дряни и сдохнуть под сенью инопланетного леса. Прекрасный конец для серого литератора и бездарного психолога-самоучки. «Voilà une belle mort…» Идти он, кстати, не может. Хотя почему-то идет. Иногда даже на четвереньках. «Напоминая какое-то чудовище своим запачканным в грязи телом и меховой фуражкой…» Иногда – но не все время. Какая к черту фуражка? Да еще меховая?.. Что за дичь способна выползать из пыльных сундуков памяти, как только сознание делается свободным от мыслительного процесса?! «Не догонишь, не догонишь!» Дети. Им весело. Они носятся вокруг меня, словно невинные ангелы. И, в силу невинности, бессердечные. Любопытно, у ангелов предусмотрены сердца? «Им нужно бы скрываться от людей и петь, как соловьи в зеленой чаще, не ведая пороков и страстей…» Его жалкий вид детям непонятен и смешон. Дети привыкли смеяться над тем, что непонятно. Их почему-то не убивает этот смрад… Может быть, его и нет вовсе. Может быть, он сам собою рождается во взрослых мозгах, отягощенных никчемными науками и пустыми воспоминаниями. Как неприятный, чрезвычайно вонючий довесок к этому интеллектуальному багажу, который все взрослые, всласть пожившие прохвосты вынуждены тащить за собой с одного мира на другой. «Слепец, отягощен своей шарманкой старой, ты по дворам бредешь, прося гроши на хлеб. Несчастен твой удел, печален и нелеп…» А у детей в головах пусто и звонко. Они не успели еще забить свои розовые, нетронутые мозги спесивой ерундой и ложными ценностями. И эти гадские льергаэ бессильны против неодолимой крепостной стены tabula rasa. Взрослый мужчина должен быть сильным и снисходительным. Одно проистекает из другого. Снисходительным и добрым. Какого же тогда хрена он таращится на этих порхающих перед ним ангелочков с неподдельной ненавистью?!